Форум » Техника и корпорации в МЦМ-А » Разработки » Ответить
Разработки
Isaev: Знакомые все лица В дореволюционной России действовало достаточно много квази-иностранных компаний, фактическими владельцами которых были российские банки и предприниматели. Многие подобные финансовые общества основывались за границей, чаще всего в Лондоне. В начале XX в. в Англии появился новый тип акционерных обществ, имевших право вести операции за границей, — так называемые «независимые» компании (free-standing companies). Акционерами и членами правления таких компаний могли быть граждане любого государства. Это позволяло русским банкирам и промышленникам без бюрократической волокиты создавать за рубежом финансовые корпорации. Так, в 1912 г. в Лондоне была образована Русская генеральная нефтяная корпорация. Ведущая роль в консорциуме принадлежала двум петербургским банкам — Русско-Азиатскому банку и Международному банку. В сентябре 1913 г. в Лондоне консорциум русских банков в составе Русско-Азиатского банка, Частного Коммерческого банка, Торгово-Промышленного банка и ряда других основал Русскую Табачную Компанию. В 1914 г. в Лондоне было образовано общество Russian Corporation Ltd., основной целью которого являлось распространение на английском рынке ценных бумаг российских государственных и городских займов, а также акций и облигаций железнодорожных, трамвайных, электрических и других предприятий. В состав учредителей общества вошли представители Русско-Азиатского, Азовско-Донского, Международного, Сибирского и Учетного банков.
Ответов - 11
Isaev: Борзиг Э.А., фон - германский подданный. Распорядитель торгового дома в форме полного товарищества "Борзин и К" (производство котлов и паровозов), владелец машиностроительной фирмы в Германии. Председатель правления Краматорского металлургического общества и Общества котельных и механических заводов "В.Фицнер и К.Гампер" (Варшава).
Isaev: Административное деление по округам Подавляющее большинство заводов объединялось в горнозаводские округа. Заводско-окружная система возникла вместе с промышленным освоением Урала в начале XVIII в. Сущность ее заключалось в том, что заводы обеспечивались всем необходимым для производства не через рынок, а путем приписки к ним рудных месторождений, лесов и рабочей силы. Такая система могла сложиться лишь в условиях господства в стране натурального хозяйства [1]. Статус горнозаводского округа, закрепленный горным уставом, представлял собою неразделимое триединство: земля, заводы, заводские крепостные. Все это было недвижимым имуществом. Горнозаводские округа по принадлежности делились на две группы: государственные (или казенные) и частные. В свою очередь частные горнозаводские округа делились на вотчинные (частновладельческие) и посессионные (по праву владения). Казенные и частные округа имели одинаковую хозяйственно-производственную структуру и отличались лишь системой управления, так как государственные округа находились на казенном бюджете. А вот посессионное право владения округом имело определенные ограничения: сырье, добытое в округе, можно было использовать только на своих заводах; владелец лишался права владения, если завод не действовал в течение трех лет; он платил повышенную подать с выпускаемой продукции и не имел право заложить округ в ипотечном банке [2]. Владелец завода был не только "заводчиком", но и одновременно и помещиком, так как ему принадлежала земля. Кроме того, хозяин округа не только владел мастеровыми и рабочими заводов, но и крестьянами, которые жили на его земле. После отмены крепостного права в 1861 г., все крепостные крестьяне, занятые в горнозаводских хозяйствах, получили свободу. Однако переход уральского хозяйства на капиталистический путь развития был достаточно сложен, так как окружные хозяйства еще до реформы представляли собою крепостнически-капиталистическую структуру. Рабочие на заводах получали заработную плату; владелец завода получал и феодальную ренту и капиталистическую; цель округа - производство товарной продукции для рынка. Округ же в свою очередь получал от рынка хлеб, ткани и многое другое. Горнопромышленный округ по существу как раз в большей степени относился к капиталистической структуре, он был противоположен "натурально-хозяйственному режиму". Однако округ имел свои сырьевые ресурсы, и заводы работали без привлечения внешнего рынка. Словом, двойственность производственно-экономической организации окружных хозяйств была определенным принципом. К 1861 г. уральское горнопромышленное хозяйство насчитывало 52 округа, и было поделено на три губернии: Пермскую, Оренбургскую и Вятско-Уфимскую. Частных округов на Урале насчитывалось к этому времени 43, а к 1900 г. их было 32 [2, 3]. Каждый округ содержал несколько заводов и рудников, в редких случаях одно промышленное предприятие. К началу ХХ века на Урале было 5 государственных (или казенных) горнозаводских округов: Гороблагодатский, Златоустовский, Пермский, Камско-Волжский и Екатеринбургский. В Гороблагодатский округ входили заводы: Кушвинский, Верхне-Туринский, Нижне-Туринский, Серебрянский, Баранчинский. Златоустовский округ объединял заводы: Златоустовский, Саткинский, Кусинский, Артинский. Пермский округ объединял заводы: Пермский (Мотовилихинский). Камско-Волжский округ объединял заводы: Воткинский, Ижевский. Екатеринбургский округ объединял заводы: Каменский, Нижне-Исетский. Посессионные заводы объединялись в посессионные округа. В Нижне-Тагильский округ входили заводы: Нижне-Тагильский, Нижне-Салдинский, Верхне-Салдинский, Висимо-Шайтанский, Висимо-Уткинский, Выйский, Лайский, Антоновский, Черноисточинский. Верхне-Исетский посессионный округ объединял заводы: Верх-Исетский, Режевский, Нейво-Рудянский, Верхне-Тагильский, Уткинский, Верх-Нейвинский, Шайтанский, Сылвинский, Нижне-Сылвенский, Пышминский заводы алатинский рудник. В Алапаевский посессионный округ входили заводы: Нейво-Алапаевский, Нейво-Шайтанский, Верхне-Синячихинский, Ирбитский Александровский. Невьянский посессионный округ объединял заводы: Невьянский, Петрокаменский, В Сысертский посессионный округ входили заводы: Сысертский, Северский, Полевской, Верхне-Сысертский, Ильинский. В Шайтанский посессионный округ входил один завод - Шайтанский. Кроме того, к Уралу причислялись еще два посессионных округа, расположенные в Вятской губернии, - Омутинский и Холуницкий. Наиболее многочисленную и значительную по размерам производства группу составляли частновладельческие (вотчинные) заводы. В Ревдинский частновладельческий округ, который до 1898 г. был посессионным, входили заводы: Ревдинский, Бисертский, Мариинский, Барановский. Богословскому акционерному обществу принадлежали заводы (Богословский округ): Надеждинский, Сосьвинский, Богословский. Белорецкому акционерному обществу принадлежали заводы (Белорецкий округ): Белорецкий, Узянский, Кагинский, Тирлянский. Симской акционерной группе принадлежали заводы (Симский округ): Симский, Балашевский, Николаевский, Миньярский. Кн. Белосельскому-Белозерскому принадлежали заводы: Катав-Ивановский, Юрюзань-Ивановский, Усть-Катавский, проданный, затем Южно-Уральскому металлургическому акционерному обществу. Сергинско-Уфалейскому акционерному обществу принадлежали заводы (Сергинский округ): Нижне-Сергинский, Верхне-Сергинский, Нижне-Уфалейский, Верхне-Уфалейский, Атигский, Михайловский. Кыштымскому акционерному обществу принадлежали заводы (Кыштымский округ): Верхне-Кыштымский, Нижне-Кыштымский, Каслинский, Нязепетровский, Шемахинский, Теченская фабрика, Соймоноский рудник. Братья Каменские владели заводами: Молебским, Суксунским. Камское акционерное общество владело заводами: Чусовским, Пашийским, Нытвинским. Графу Строганову принадлежали заводы: Кушвинский, Кыновский, Уткинский, Билимбаевский, Добрянский, Павловский, Очерский. Граф П.П. Шувалов владел заводами: Кусье-Александровским, Бисертским, Теплогорским, Лысвинским. Граф А.П. Шувалов владел Юго-Камскими заводами (с 1904 г. перешедшими во владение Воронцовой-Дашковой). Кн. Абамелек-Лазаревы владели заводами: Кизеловским, Полазинским, Чермозским. Демидовы, помимо Нижне-Тагильского посессионного округа, владели на Урале на частновладельческом праве Лыновским округом (этот округ ранее, 1882 года, принадлежал Всеволжским), в который входили заводы: Александровский Никитинский. Комаровское акционерное общество владело заводами: Авзяно-Петровским, Лемезинским. Кн. С.Е. Львову принадлежали Пожевские заводы. Подведем итоги. Каждая уральская губерния (к 1900 г. их сложилось четыре) состояла из нескольких округов. Цель создания округа - производство металла и металлических изделий. Таким образом, промышленное предприятие было функциональным центром, основой поселения. В одном из округов размещался административный центр губернии. Он обладал особым потенциалом структурных и информационных связей и выделялся среди других определенным укладом жизнедеятельности центра губернии. Все округа состояли из множества функциональных элементов. Модель горнозаводского округа включает: - географические элементы (реки, горы, леса); - горнозаводские поселки с центром-заводом; - сельские поселения; рудники ли прииски; - лесопромыслы с углежогными предприятиями; - дороги (гужевые, водные, железнодорожные); - административный центр - управление округом. Если округ был центром губернии, то функции одного горнозаводского поселка (города-завода), выбранного под размещение центра, получали дополнительную нагрузку. Некоторые округа включали торговые центры, функции такого округа также получали дополнительные социальные отличия. Еще одна важная деталь из истории формирования городов-заводов и округов в целом. Исторически сложилось, что владельцы большинства округов были в основном из русской аристократии. Это представители царской фамилии, крупные помещики и купцы, имевшие владения в центральных районах России или в столицах: Москве и Петербурге. Свои горнозаводские уральские владения они рассматривали как главные источники экономических доходов, что сказывалось на активном развитии промышленных объектов и менее активном строительстве общественных сооружений, и выражалось в общей градостроительной политике [3].
Isaev: В н. 1860‑х на Урале имелось 6 казенных горнозаводских округа: Богословский горнозаводской округ, Гороблагодатский (6 заводов), Екатеринбургский (7 заводов), Златоустовский (5 заводов), Камско-Воткинский (входил один Воткинский завод). Пермский, а также 39 частных горнозаводских округа, среди них: 18 в Пермской губ. – Алапаевский горный округ, Билимбаевский (5 заводов), Верх-Исетский (9 заводов, основное предприятие – Верх-Исетский завод), Невьянский (3 завода), Нижнетагильский (9 заводов), Пожевский (6 заводов), Ревдинский (6 заводов), Сергинский (8 заводов), Суксунский (8 заводов), Юговский (7 заводов) и др.; 14 горнозаводских округа в Оренбургской губ.; 5 горнозаводских округа в Вятской губ.; 2 горнозаводских округа в Казанской губ. Горнозаводские округа принимали акционерную форму, при этом свободно обходили законодательные ограничения в отношении недробимости собственности при ее реализации, поскольку на продажу акций это ограничение не распространялось. К 1910 в основном на базе горнозаводского округа оформилось 10 акционерных обществ: Белорецкое (1874), Камское (1880), Сергинско-Уфалейское (1881), Богословское горнозаводское общество (1895), Волжско-Вишерское (1897), Уфимское, Инзеровское и Южно-Уральское анонимное (1898), Комаровское и Кыштымских горных заводов общество (1900). В 1900–10 возникли Верх-Исетское, Невьянское, Шайтанское общества, некоторые прежние прекратили существование. В 1910–17 акционерную форму приняли Лысьвенский, Симский, Омутнинский, Сысертский, Нижнетагильский горнозаводской округ и вновь создано Таналыкское общество. К осени 1917 на Урале осталось 4 частных горнозаводских округа, не принявших акционерную форму: достаточно крупные Строгановский и Чермозский горнозаводские округа (проекты их акционирования были подготовлены) и небольшие Ревдинский и Пожевский. При акционировании горнозаводских округов произошла смена владельцев. Прежние хозяева частично сохранили свои позиции только в Шайтанском и Симском хозяйствах. Остальные горнозаводские округа перешли под контроль коммерческих банков, ведущую роль играли Азовско-Донской, Петербургский международный, Русско-Азиатский, Торгово-промышленный, Сибирский торговый, Русский для внешней торговли. В 18 обществах (1917) преобладал отечественный финансовый капитал, в 5 – иностранный. В 1870‑е – дек. 1917 акционерный капитал вкладывался в приобретение и аренду земельной горнозаводской собственности и в значительной степени шел на техническое перевооружение уральских предприятий. Горнозаводская промышленность Урала в 1861–86 переживала кризис, в 1887–1900 – оживление и подъем. 27 частных горнозаводских округа (65 доменных заводов) в 1900 выплавили 43,9 млн пуд. чугуна. Особенно тяжело на уральской промышленности сказались мировой промышленный кризис и депрессия н. ХХ в., которые осложнились на Урале слабым развитием и малой протяженностью железных дорог, замедленным оборотом капитала в связи с использованием древесно-угольного топлива, требовавшего длительного срока заготовления. В 1909 частные уральские заводы выплавили 30,1 млн пуд. чугуна (наименьшая выплавка за время кризиса). В 1900–10 закрыты без возобновления производства в последующем 8 горнозаводских округа, 22 доменных завода. Сокращалось горнозаводское землевладение в связи с прекращением деятельности некоторых горнозаводских округов и в связи с передачей земли хозяевами горнозаводскому населению по Закону от 19 мая 1893 о землеустройстве горнозаводского населения в посессионных округах (к 1910 передано не менее 40% земли). Кризис не коснулся медеплавильных заводов, увеличились их число (5 в 1900, 10 в 1910) и производство (241,1 млн пуд. меди в 1900, 650,8 млн пуд. в 1910). В 1910 началось оживление уральской металлургии. К 1912 достигнут по основным показателям уровень 1900. 19 частных горнозаводских округа (49 заводов) в 1913 выплавили 46,8 млн пуд. чугуна. Началось усиленное железнодорожное строительство, которое было увязано с попыткой перевести уральскую металлургию на кокс: в 1911–20 построено 3160км железной дороги (в 1901–10–687км). В первую мировую войну из-за нехватки сырья и топлива, рабочих рук, плохой работы железнодорожного транспорта уральские предприятия сократили выплавку чугуна (55,7 млн пуд. в 1913, 46 млн пуд. в 1916), уменьшили производство железа и стали.
Isaev: Противоречие между провозглашенным курсом и его воплощением в жизнь наглядно проявилось в судьбе концессии Л . Уркарта . 20 июня 1921 г . нарком внешней торговли официальный представитель России в Англии Л .Красин направил в правительство записку, в котором сообщал о том, что к нему обратился крупный английский промышленник Лесли Уркарт с предложением о сдаче концессий на принадлежавшие его компании до революции горнорудные предприятия Урала и Сибири. Речь шла действительно об очень крупной сделке, которая могла бы не только сама по себе существенно облегчить восстановление горнорудной промышленности, но и повлияла бы на других потенциальных концессионеров. Уркарт , которому в то время было 47 лет, большую часть своей жизни –27 лет провел в России и свободно владел русским языком. По специальности горный инженер, он до революции около 10 лет работал в Баку, а затем на Урале и на Алтае. Незадолго до мировой войны он возглавлял Русско-Азиатское объединенное общество, которому принадлежали на правах собственности или аренды медные рудники и медеплавильный завод в Кыштымском округе, угольные копи в Экибастузе, Риддерские рудники в Алтае, где добывались цинк и свинец, и полиметаллические месторождения в Таналыке. Эти предприятия были оборудованы по последнему слову техники, на них работали лучшие русские инженеры, а также высококвалифицированные зарубежные специалисты. Вскоре после революции эти предприятия были национализированы, так их руководство отказалось признавать рабочий контроль. Во время гражданской войны Уркарт был активным сторонником интервенции стран Антанты против советской власти и поддерживал Колчака, который фактически вернул ему предприятия. Уркарт был очень влиятельной фигурой в политическом мире Запада, среди его близких друзей был министр торговли США Г . Гувер , министр иностранный дел Великобритании Д.Керзон, что повышало значение договоренности с ним.
Isaev: К началу нашего столетия русские промышленники сочли риддерские месторождения истощенными, передали их в концессию Русско-Азиатскому объединенному обществу, фактическим хозяином которого был английский предприниматель Лесли Уркарт. Концессионеры умели организовать производство, а рабочие руки на Алтае были дешевы. Пробиться к богатой руде удалось быстро. Была построена небольшая электростанция, обогатительная фабрика, проложена стокилометровая железная дорога до Усть-Каменогорска. Отсюда сырье везли на баржах вниз по Иртышу к дешевым Экибастузским углям, где выплавляли свинец, цинк, медь. Шла первая мировая война, спрос на цветные металлы резко повысился. Капиталисты получали огромные прибыли.
Isaev: Чусовский завод Административная принадлежность К началу ХХ века Чусовской завод входил в состав Нытвинского горнозаводского округа, а впоследствии в состав Камского акционерного общества. Вид собственности [1] Со времени своего основания до 1883 года заводом владело Франко-Русского Уральского общества (ФРУО). С.М. Голицын имел полный контроль над ФРУО. Передав в аренду на 36 лет свои уральские земельные владения и заводы, князь получил 75% его акций. С 1883 года владело Камское акционерное общество, которое полностью контролировалось французами. Технологический цикл Чусовской завод это предприятие с полным технологическим циклом выделки металлов: домна - мартен - прокат. Эволюция структуры [1, 2, 4] Чусовской завод был фактически первым крупным уральским металлургическим заводом с полным технологическим циклом (доменное, сталеплавильное и прокатное производства), чья планировочная структура определялась требованиями технологии, а не способами применения гидроэнергии. Уже в 1880-е годы в структуре Чусовского завода были заложены принципы, характерные для планировки современных промышленных предприятий. Как и другие заводы, построенные в конце XIX начале ХХ вв. на новых площадках, отличались по своей структуре от старых уральских заводов. В планировочной структуре завода четко выделяются производственная, вспомогательно-складская и транспортная зоны, а цехи имеют компактную форму, в соответствии о получившей широкое развитие сформировавшейся ранее тенденции к блокированию зданий. В такой структуре большое внимание уделялось железнодорожным связям между отдельными зданиями. Генеральный план общего расположения фабричных зданий Чусовского завода, составленный 10 ноября 1882 года, показывает нам две стройные параллельные линии цехов. Поставленные в ряд многопролетные цехи образуют внутризаводские улицы, что является признаком совершенно нового качества промышленных территорий. Первую линию цехов возглавляли два угольных склада (еще два планировалось построить). За ними следовали склады руды, далее размещались две доменные печи того же типа, что уже работали на Пашийском заводе. Их возведение было почти завершено, еще две предполагалось создать, так же, как и воздухонагреватели системы Витвелла. При доменном цехе уже имелись паровая воздуходувная машина мощностью в 125 л.с. и склад чугуна. Затем была расположена пудлинговая фабрика с 13 действующими и 3 строящимися печами, обжимным станом и вентиляторами. Следующей была мартеновская фабрика с четырьмя (по другим сведениям - двумя) мартеновскими печами. За ней находились соединенные крытым переходом постройки рельсопрокатного и сортопрокатного цехов с двумя прокатными станами, нагревательными печами и торфяными генераторами. Замыкал линию основного производства рельсоотделочный цех, за ним планировалось еще строительство мелкосортного цеха. Вторую линию цехов составляли вспомогательные цеха, один за другим: дровосушный, кирпичный, чугунолитейный, механический. Все без исключения машины и механизмы приводились в движение силой пара, для чего имелись паровые двигатели, локомобили, воздуходувки, молоты, насосы общей мощностью свыше тысячи лошадиных сил. Генеральный план завода характерен хорошо развитой системой железных дорог: подъездных путей, ведущих к магистральной дороге, и обширной узкоколейной железнодорожной сети, обеспечивающей доставку топлива от углевыжигательных печей и складов сырья. В конце XIX - начале ХХ века была предпринята реконструкция Чусовского завода, которая не коснулась собственно планировки завода. В этот период, главным образом, усовершенствовались технологическое оборудование: были построены новые домны, мартеновские печи; было расширено прокатное и металлообрабатывающее производство; на заводе появилась электростанция. Даже в наше время сохранились основы заложенной в конце XIX века планировочной структуры.
Isaev: . Мощную группу «Лесснер-Нобель» создал Петербургский учетно-ссудный банк, куда вошли маши-ностроительные, металлообрабатывающие заводы, выпускав-шие подводные лодки, торпеды, мины и т.п.
Isaev: Когда нефть била ключом Историю нефтяного бизнеса в Беларуси написали Нобель, "Шелл" и "Ойль" Вадим СЕХОВИЧ Нефтяная и нефтеперерабатывающая отрасли и собственно формирование в Беларуси нефтяного рынка начинались вовсе даже не с комсомольских строек крупнейших в Европе заводов в Новополоцке и Мозыре и добычи первых тонн собственного "черного золота" под Речицей. И отнюдь не фирма "Юкола" первой из белорусских коммерческих структур проторила дорожку к нефтеносным площадкам за пределами Беларуси. История белорусской нефтяной отрасли началась в конце XIX века, с того самого момента, когда петербургского промышленника со шведскими корнями Людвига Нобеля угораздило в 1870-х годах поехать в командировку на Кавказ в поисках подходящей древесины для прикладов ружей, выпускаемых его военным заводом. Людвиг Нобель, родной брат изобретателя динамита и Нобелевской премии Альфреда Нобеля, не нашел там древесины, зато нашел нефть. Начало Вслед за шведом Нобелем на российские нефтеносные площадки в Баку, Дагестане, Чечне, Грузии, на Кубани и Тамани, в Средней Азии и Сахалине чередой потянулись и другие предприниматели. Кого только не было среди них: потомки местных князей и эмиров, родственники главного жандарма империи Бенкендорфа, железнодорожные короли и выдающиеся финансисты, Ротшильды и Рокфеллеры, англичане, американцы, австралийцы, австрийцы, французы и бельгийцы, немцы и датчане, голландцы и румыны... За пару десятков лет они инвестировали в российские нефтяные промыслы, заводы, нефтепроводы, танкеры, вагоны-цистерны сотни миллионов рублей, фунтов, долларов, марок и франков. Россия уже тогда, без еще не открытых самых богатых месторождений в Западной Сибири, была одним из главным производителей нефти и нефтепродуктов на мировом рынке. Осевшие на ее запасах нефти местные и международные финансовые структуры поделили не только внешний, но и внутренний рынок одного из самых больших в мире государств — Российской империи. Беларусь, составная часть империи, оказалась в сфере влияния нескольких крупных нефтяных концернов. Самыми значительными долями на дореволюционном белорусском рынке нефти и нефтепродуктов обладали мощные группы — российская Нобеля, английская "Шелл" (позже англо-голландская "Ройал Датч Шелл") и российско-англо-французская "Ойль". Нобель — главный Главным поставщиком нефти и нефтепродуктов для нужд белорусской экономики в конце XIX — начале XX вв. стал концерн Нобеля. К Первой мировой войне ему принадлежали нефтяные участки в Бакинском районе, Дагестане, Чечне, на восточном побережье Каспия, которые сейчас составляют основу нефтяного величия Туркменбаши. Концерн добывал "черное золото" также в Ферганской долине, а после начала войны начал осваивать иранскую нефть. "Жемчужиной" нобелевской группы было основанное в 1879 году "Товарищество нефтяного производства Бр. Нобель". Помимо самих промыслов в его структуру входили нефтеперегонные и химические заводы, доки, речные и морские танкеры. Перед войной это была крупнейшая нефтедобывающая и нефтеперерабатывающая фирма России. В 1913 году только мазута было произведено 31,1 млн пудов, потом шел керосин (16,9 млн пудов), смазочные масла (5,5 млн пудов) и бензин (800 тыс. пудов). Ежегодный объем производства компании составлял около 100 млн рублей. Концерн Нобеля на мировом рынке был серьезным конкурентом группам Рокфеллера, Королевской голландской компании и английскому тресту "Шелл". Он являлся головной структурой "Европейского нефтяного союза", созданного европейскими производителями и потребителями нефтепродуктов в XX веке для объединения усилий в борьбе против американского керосина. Около трети акций Нобеля с этой целью даже будет продано немецкому банку "Дисконто-Гезельшафт". Если войны на внешних фронтах проходили для Нобеля с переменным успехом, то на внутреннем рынке он был безоговорочным лидером. Единственным серьезным конкурентом (да и то только по одной позиции — керосину) была группа "Ойль". По территории империи продукцию Нобеля (сырую нефть, керосин, бензин, мазут, разнообразные масла) развозили в 1,5 тыс. собственных вагонов-цистерн. У Нобеля уже к 1905 году действовало 105 отделений, а при них почти 5,5 тыс. резервуаров для хранения нефти и нефтепродуктов. Часть из них была собственностью фирмы, часть работала по франчайзингу. При крупных региональных отделениях возводились механические мастерские и бондарни. Белорусские губернии попали в орбиту интересов Нобеля в конце 1880-х годов. Первой была Минская, где фирма начала платить налоги в 1887 году. Один из первых действующих на постоянной основе складов был открыт в конце 1890-х в Витебске. К 1905 году Нобелю принадлежали резервуары также в Минске, Борисове, Брест-Литовске, Гродно, Могилеве, Орше, Полоцке и Сморгони. Перед войной сбытовая сеть была расширена за счет Гомеля, Пинска, Пуховичей и Радошковичей. Старый добрый "Шелл" Английский концерн "Шелл" в отличие от Нобеля и "Ойля", которые не дожили до нынешних времен, до сих пор входит в число ведущих мировых нефтяных компаний. А в начале XX в. он являлся главным конкурентом рокфеллеровского "Стандарт Ойла". Перед самой войной, скупив российские нефтяные активы у парижского финансиста Ротшильда, "Шелл", уже будучи с 1907 года объединенным в англо-голландскую группу "Ройал Датч Шелл", создал свою мощную структуру и на российском рынке. В нее вошли 12 российских, английских и французских компаний, работавших на нефтяных промыслах Российской империи. Среди них оказалось созданное в 1889 году нефтепромышленное и торговое общество "Мазут". В рамках российского бизнеса "Шелла" эта компания выполняла функции транспортной и оптово-розничной компании, имея в наличии собственные нефтепроводы, суда, цистерны и сбытовые организации. Самое крупное отделение "Мазута" в Беларуси было создано в Минске в 1901 году. Местные представители компании обратились к властям с посланием следующего содержания: "Мазут" с целью противодействия практикующемуся на местном рынке искусственному повышению цен на керосин желает увеличить отпуск керосина в Минске до того размера, при котором возможно будет парализовать повышение цены". Минские власти оценили тон предложения и разрешили фирме открыть склад не только керосина, но и мазута. Нобель и "Шелл", конкурируя до победного конца на внешнем рынке, в России являлись добрыми партнерами. Через совместное предприятие они осваивали рынки Дальнего Востока и Маньчжурии. В 1905–1914 гг. Нобель и "Мазут" даже работали в рамках картеля, а после достигли соглашения о разделе внутреннего российского рынка для борьбы против их главного противника здесь — группы "Ойль". "Ойль" — против всех Центральный офис Русской генеральной нефтяной корпорации (в просторечье — "Ойль") размещался в Лондоне. У российских капиталистов в "Ойле" было 50% акций, у англичан и французов — по 25%. "Куратором" группы был Русско-Азиатский банк. В структуру этой группы, конкурировавшей на равных с Нобелем и "Шеллом" вместе взятыми, входили 6 крупных нефтедобывающих и нефперерабатывающих производств России. В их числе было, к примеру, старейшее предприятие отрасли — Бакинское нефтяное общество. Оно было учреждено в 1874 году идеологом и практиком российского спиртового промысла В.Кокоревым и железнодорожным подрядчиком П.Губониным, известным в Беларуси строительством Орловско-Витебской магистрали, в России — сооружением Храма Христа Спасителя, а в Украине — первыми инвестициями в курорты Крыма, из которого он хотел сделать новый Лазурный берег. В "Ойль" также входили фирмы Манташева, Лианозова, "Русское товарищество "Нефть", "Каспийское товарищество" и "Московско-Кавказское нефтяное и промышленно-торговое товарищество". Эти компании добывали нефть в Баку, в Чечне, на Кубани, в Оренбуржье, в Средней Азии. Товарищество "Нефть" в 1916 году начнет разведку в Ухте, первым обнаружив тимано-печорскую нефть. Нефтеперерабатывающие заводы группы выпускали полный ассортимент нефтепродуктов для внутреннего рынка и на экспорт. Эти шесть обществ, в свою очередь, контролировали еще 16 нефтяных фирм России, имели партнерские соглашения с крупнейшими транспортными предприятиями империи. Центральной сбытовой организации в отличие от Нобеля и "Шелла" у группы не было. Участники "Ойля" работали на рынках самостоятельно. В белорусских губерниях это были фирма "А.И.Манташев и Ко" и "Каспийское товарищество". Манташев, известный тем, что он фактически контролировал рынок Египта (у компании там находилось 14 отделений и жестяно-ящичный завод в Александрии), на российском рынке имел 33 отделения. В том числе в Минске и Витебске. "Каспийское товарищество" было представлено также на минском рынке и в Могилеве. Кроме 6 головных и 16 аффилированных с ними предприятий к "Ойлю" примыкала группа полузависимых аутсайдеров. В их число входило нефтепромышленное и торговое общество "Варинские техно-химические заводы И.Н.Тер-Акопова". Этой фирме принадлежали промыслы в Баку, нефтеперерабатывающий завод в селе Варя Нижегородской губернии, собственный флот и цистерны, а также несколько сбытовых точек. Одна из них действовала в Сморгони. Каждый сам за себя Число аутсайдеров нефтяного рынка России постоянно сокращалось в процессе консолидации отрасли. Некоторые из них соглашались с поглощениями, другие пытались искать новые рынки для сбыта, в том числе и в Беларуси. К последним принадлежали астраханские нефтетрейдеры и пароходчики братья Андрей, Александр и Антон Меркульевы. Перед самой войной они, объединившись с киевским купцом Кеником, открыли оптовый склад керосина в Минске. Братьям Меркульевым фактически принадлежало и АО "Океан", содержавшее речные и морские (в том числе до портов Дальнего Востока) пароходные линии и заодно занимавшееся оптовой продажей соли и нефтепродуктов. Меркульевы осели в Беларуси на Припяти. Конторы и склады "Океана" были созданы в Гомеле, Мозыре, Петрикове и Лоеве. Свой склад в Пинске содержали некоторое время владельцы одного из бакинских нефтеперерабатывающих заводов купцы Быховские. А вообще к началу войны в белорусских губерниях торговлей нефтепродуктами занималось около двух десятков местных бизнесменов. Товар шел как на бытовые нужды (керосин), так и для обеспечения энергоресурсами промышленных производств. Крупный белорусский фанерщик Иероним Кеневич с этой целью открыл склады на станции Копацевичи. Перед войной в Беларуси отмечался рост спроса на бензин. Во многом это было вызвано активной автомобилизацией региона. В 1911 году виленский бизнесмен Василий Щербаков связал автобусным сообщением несколько десятков населенных пунктов современных Беларуси, Латвии, Литвы, Украины, Польши и России. Свой нефтяник Этот исторический очерк о развитии нефтяного рынка в Беларуси был бы не полным, если бы мы не упомянули имя Шмерки Мнухина. Именно этого витебского купца можно назвать первым белорусским нефтяником. А вернее сказать, нефтепереработчиком. Начинал Мнухин с торговли мануфактурой и гарным маслом (оно производилось из растительного сырья и использовалось для освещения в лампадах). С появлением на белорусском рынке нефти Мнухин построил в Витебске небольшой нефтеочистительный завод. Это было весьма примитивное производство, не приносившее бизнесмену больших дивидендов. Поэтому, когда в результате несчастного случая заводик сгорел, Мнухин собрался и поехал делать бизнес поближе к большой нефти. Таковым для него и многих других бизнесменов тогда был Нижний Новгород с его окрестностями, где сходились караваны танкеров с каспийской нефтью. Там он в 1899 году совместно с рогачевским предпринимателем Миркиным построил маслобойный завод, который к началу войны освоил переработку сырой нефти в керосин. Также предприятие выпускало и смазочные масла. Уже в военные годы Мнухин привлек в производство инвестиции, и на его базе возникла фирма — АО "Волжского маслобойного завода, бывш. Ш.И.Мнухина".
Isaev: Во́лжско-Ка́мский банк — российский коммерческий банк, один из крупнейших в дореволюционной России. Основан в 1870 году купцами В. Кокоревым и П. Губониным; правление располагалось в Петербурге. Банк являлся акционерным обществом с уставным капиталом 6 млн руб. (6 тыс. акций по 1 тыс. руб.). В числе главных акционеров были петербургские хлеботорговцы Полежаевы, московские купцы Морозовы, Малютины, Солдатенковы. Банк создал 20 провинциальных отделений (в том числе в Самаре, Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Симбирске, Ташкенте, Перми, Иркутске, Борисоглебске). В 1907—1911 годах директором-распорядителем банка являлся П. Л. Барк — будущий министр финансов. В 1913 собственный капитал банка составлял 18 млн рублей, пассивы — 1,58 млрд руб., годовой оборот — 21,8 млрд руб., чистая прибыль — 5,4 млн руб. Имел 61 филиал. Банк патронировал предприятия нефтяной (Бакинское нефтяное общество) и пищевой промышленности, транспортные компании («Самолёт» и др.), страховые обществава («Русский Ллойд» и др.), Владикавказскую железную дорогу. Банк был национализирован в 1917 г.
Isaev: Локомотивы капитализма Российский паровозостроительный бизнес выживал за счет производства жаток, сеялок и использования правительственных связей http://www.hrono.ru/statii/2007/krn_paro.html Один из первых паровозов серии Од Луганского паровозостроительного завода Министр финансов Российской империи Сергей Витте вызывал стойкую неприязнь в среде бизнес-элиты Туманного Альбиона. Крупные английские экспортеры, издавна доминировавшие на российских рынках, влетели в копейку после утверждения нового Таможенного тарифа 1891 года, главным лоббистом коего являлся Витте, известный сторонник государственного протекционизма. Таможенная пошлина на импортные товары была повышена в среднем на 30%. Вводилась система двойных конвекционных тарифов, заключавшаяся в обоюдном снижении импортных пошлин в рамках межправительственных договоренностей. Соответствующие двусторонние договоры с Россией ратифицировали Франция (открыв доступ российскому керосину), Германия (после «таможенной войны» 1893-1894 гг.), а также Австро-Венгрия и Италия. Английское правительство, опасаясь конкуренции более дешевых российских товаров, предпочло продолжить многолетнюю традицию ограждения внутренних рынков, даже в ущерб собственным экспортерам. Наибольшие убытки понесли компании-производители в сегменте железнодорожного машиностроения. Англия, родоначальница паровозостроения, начиная с 1840-х годов являлась монопольным поставщиком локомотивов в Российскую империю. Постоянно растущий рынок огромной страны, пережившей в 1860-1870-х годах «железнодорожный бум», считался лакомым куском для манчестерских и ливерпульских предпринимателей. Конкуренция со стороны российских промышленников оказалась довольно слабой. Наиболее серьезным отечественным игроком был лишь Коломенский машиностроительный завод (основан в 1869 году), входящий в активы киевского бизнесмена Аманда Струве. В начале 1890-х годов, после десятилетнего затишья, экономика России снова стала набирать обороты. В частности, активизировалось железнодорожное строительство, что в свою очередь потребовало значительного увеличения транспортного парка. Протекционистская политика правительства, как и предполагал идеолог индустриализации России Сергей Витте, привела к тому, что иностранные бизнес-структуры стали рассматривать варианты размещения производственных мощностей непосредственно на территории страны. Сергей Витте кисти Ильи Репина, фрагмент полотна “Торжественное заседание Государственного совета” (1901-1903) Харьковский прорыв Старейший Санкт-Петербургский частный коммерческий банк (основан в 1864 году) не рисковал деньгами клиентов. Финучреждение кредитовало солидные металлургические (АО «Общество Александровского сталелитейного завода»), нефтедобывающие (АО «Русское нефтепромышленное общество») и винно-водочные (АО «Общество водочного завода Бекман и Ко») предприятия. Ситуация изменилась в 1890-х годах. По примеру большинства российских финучреждений Санкт-Петербургский частный банк пробует силы на поприще финансирования долгосрочных проектов. В 1894 году руководство банка, совместно с Филиппом Буэ, владельцем машиностроительных активов во Франции, принимает стратегическое решение выйти на перспективный рынок российского железнодорожного транспорта. Буэ, заручившись поддержкой Санкт-Петербургского частного банка, официально обратился к царскому правительству с предложением построить в России крупный паровозостроительный завод. Главным условием инвестирования было предоставление бюджетного заказа на паровозы. Паровоз Эм-74028 Луганского паровозостроительного завода Паровоз серии Чн. Коломенский завод Паровоз серии Ы, Коломенский завод Коломенский паровоз серии К Памятник одному из известнейших коломенских паровозов — серии Л Договор между инвесторами и правительством был подписан в июле 1895 года. Фирме Буэ гарантировали бюджетный заказ на строительство 480 паровозов (1897-1902 гг.). Для ведения хозяйственной деятельности в России предполагалось создать специальное российское АО. Таким образом устранялись многие проблемы для иностранных инвесторов, связанные с особенностями отечественного хозяйственного права. В августе 1895 года было зарегистрировано АО «Русское паровозостроительное и механическое общество» с уставным капиталом 3,5 млн руб. золотом, разбитым на 28 тыс. акций. Контрольный пакет поделили Санкт-Петербургский частный банк и фирма Буэ. Среди миноритариев было также достаточно много известных физических и юридических лиц — киевский «сахарный король» Лазарь Бродский, питерские банкиры Юнкер и Волков, крупнейший французский банк Societe Generale. В уставе общества цель строительства завода формулировалась следующим образом: «Для построения в России паровозов и железнодорожных принадлежностей, всякого рода машин и их частей, потребных для судостроения, а также с целью добычи, выплавки и обработки всякого рода металлов и приготовления из них изделий утверждается». Местом для паровозостроительного завода (сейчас — ГП «Завод им. Малышева») выбрали Харьков. Город подходил по нескольким основным критериям. Во-первых, он представлял собой крупный железнодорожный центр, связанный разветвленной сетью дорог с большинством крупных промышленных центров Российской империи. Во-вторых, Харьков находился недалеко от источников сырья — Криворожско-Донецкого бассейна и Приднепровья. Столь удачное соседство гарантировало бесперебойные поставки сырья по минимальным ценам. Завод возводили ударными темпами. Денег на обустройство предприятия не жалели — все делалось по последнему слову техники, оборудование приобреталось у лучших заграничных поставщиков. Станки поставляла фирма Буэ, котлы — завод «Фицнер и Гапнер», комплектующие для собственной автономной электростанции — известный немецкий концерн Siemens. Рабочие помещения завода освещались электрическим светом, что могло позволить себе далеко не каждое промышленное предприятие тех времен. Торжественное открытие Харьковского паровозостроительного завода (ХПЗ) состоялось в июне 1897 года, хотя первая продукция была выпущена еще годом ранее. На строительство была потрачена огромная по тем временам сумма — 4 млн 378 тыс. руб. На предприятии действовало два основных отдела — машиностроительный и паровозостроительный. Харьковский паровозостроительный стал одним из первых заводов в Российской империи, ориентированных исключительно на транспортное машиностроение. Однако достаточно быстро владельцы поняли, что необходимо организовать собственный цикл «малой металлургии», то есть литье чугуна и стали. Отчитываясь перед правлением АО, директор завода Павел Риццони констатировал: «Несмотря на краткий срок деятельности, опыт уже показал, насколько Харьковский завод находится в тяжелой зависимости от железнодельных и сталелитейных заводов. Несмотря на высокие цены, ни один из них не может исполнить принятые на себя обязательства и доставлять заказанные материалы в установленные заблаговременно договорные сроки». Далее Риццони объяснил господам акционерам последствия: «Это обстоятельство, могущее невыгодно отозваться на доверии к аккуратности Харьковского завода, удорожает сверх того стоимость сырого материала, так как не позволяет заключать долгосрочные контракты ни с одним из заводов, а наоборот, заставляет делать небольшие заказы на нескольких заводах одновременно». В итоге собственники выделили средства на решение данной проблемы. Наладить чугунное литье удалось сразу, а вот для выплавки стали не нашли необходимых специалистов. И только в 1914 году на Харьковском заводе заработали мартеновские печи. Первый паровоз был поставлен на рельсы 5 декабря 1897 года. ХПЗ исправно работал над государственными заказами. Выпускались паровозы товарных и пассажирских типов. Разработанный в 1907 году товарный локомотив серии Щ считался лучшим в стране. До 1912 года ХПЗ выпустил 1846 паровозов. В 1915 году предприятие контролировало 20% «паровозного» рынка Российской империи. Луганские немцы Чуть позднее интерес к российскому транспортному рынку проявили немецкие инвесторы. Несмотря на то что основные правительственные заказы уже получило АО «Русское паровозостроительное и механическое общество», председатель правления немецкого Dresdner Bank Густав Гартман начал в 1895 году переговоры с руководством крупнейшего российского Санкт-Петербургского международного коммерческого банка о совместном инвестировании в паровозостроительный завод. Взвесив все «за» и «против», отечественные капиталисты дали свое принципиальное согласие, заручившись поддержкой правительства. Соответствующее разрешение на строительство было получено в 1896 году. Образованное в июне 1896 года совместное предприятие получило название АО «Русское общество машиностроительных заводов Гартмана». Уставный капитал составил 4 млн руб., разделенных на 40 тыс. акций. Основными держателями ценных бумаг стали Dresdner Bank и Санкт-Петербургский коммерческий банк. Инвесторы так спешили приступить к строительству паровозов, что не успели разработать детальный бизнес-план развития предприятия. Первоначально планировалось построить завод в Польше, в Сосновицком районе Петроковской губернии. Однако уже вскоре активы решили разместить в Луганске. Строительство завода (ныне ОАО «Лугансктепловоз») обошлось в 1,5 млн руб. и было закончено только в 1900 году. На предприятии имелась собственная электрическая станция, чугуно- и сталелитейные цеха. Кроме паровозов, завод производил трубы и сортовое железо. Топ-менеджмент предприятия составляли преимущественно иностранные специалисты. Директором завода стал английский инженер Андерсен, переманенный за большие деньги с Выксунских заводов. За развитием производства пристально наблюдал главный акционер Гартман. Немецкий инвестор был не просто банкиром. В свое время по настоянию отца он прошел практику на лучшем в мире Манчестерском паровозостроительном предприятии. Поэтому прекрасно знал всю технологическую цепочку строительства локомотивов. В 1898 году, еще до завершения строительства, акционеры, близкие к правительственным кругам, пролоббировали заключение долгосрочного договора с Управлением железных дорог Министерства путей сообщения на поставку 360 паровозов. Столь лакомый контракт обеспечивал предприятию постоянную прибыль. Первый локомотив вышел из цехов Луганского завода в мае 1900 года. Это был товарный паровоз типа 0-4-0 мощностью 560 л. с. Интересно, что чертежи локомотивов за немалые деньги пришлось покупать у конкурентов — Коломенского машиностроительного завода. Сказывался дефицит собственных высококвалифицированных инженеров. Завод Гартмана выпускал товарные и пассажирские паровозы для Московско-Брестской, Екатерининской, Харьково-Николаевской и Петербургско-Варшавской железных дорог. Большинство локомотивов использовалось для внутренних перевозок на территории украинских губерний. Пик строительства паровозов пришелся, как ни странно, на революционный 1905 год — было произведено 245 единиц техники. На общероссийский рынок украинским производителям локомотивов пробиться было очень сложно: слишком сильны были позиции главных конкурентов — Путиловского и Коломенского машиностроительных предприятий. Поскольку в Российской империи поставщиков техники для частых и государственных железных дорог навязывало в основном правительство, преимущество было у компаний, обладающих наиболее крепкими связями. Владельцы Харьковского и Луганского заводов имели выход на «второй эшелон» российских высокопоставленных чиновников, поэтому могли рассчитывать в основном на региональные рынки. ХПЗ и Луганский завод до 1917 года полностью контролировали украинский сегмент общеимперского паровозостроения. Кризис В 1899 году в Российской империи начался затяжной экономический спад, продлившийся до 1909 года. Паровозостроительному бизнесу, благодаря массированным государственным дотациям, на некоторое время удалось остаться в стороне от кризиса. В то же время на ХПЗ и заводе Гартмана начались увольнения, поскольку некоторые виды деятельности предприятий становились убыточными. Так, если в 1906 году на Луганском заводе числилось 4072 работника, то в 1909 году — 3172 человека. Еще одним способом удержаться на плаву стало создание картелей — производители объединялись, договаривались о ценах на сырье и конечную продукцию. Один за другим в Российской империи стали возникать всевозможные отраслевые картели, в частности, меднопрокатных и трубных заводов, «Продвагон» (железнодорожные и трамвайные вагоны), «Гвоздь», кабельных заводов (телефонные и прочие кабели). Владельцы паровозостроительных предприятий начали переговоры о создании картеля по сбыту своей продукции и формированию согласованной цены одними из первых, в 1899 году, когда экономический кризис только начинался. В декабре 1901 года был организован неофициальный картель «Продпаровоз», в который вошли представители Коломенского, Харьковского, Луганского, Путиловского, Брянского и Сормовского заводов. Однако до официальной регистрации в качестве АО и реальной деятельности дело так и не дошло. На протяжении 5-6 лет промышленники не могли прийти к общему знаменателю в вопросе квот каждого из предприятий. Наиболее мощные российские предприятия (Коломенский, Путиловский), имевшие лобби в правительстве, старались диктовать условия игры, оставляя за собой наиболее лакомые заказы. С этим, естественно, не соглашались акционеры ХПЗ и завода Гартмана. Пока бизнесмены ссорились, неся убытки от взаимной конкуренции и простоя производственных мощностей, наметился свет в конце «кризисного туннеля». Продпаровоз остался навеки похоронен под грудой бюрократических бумаг. Одним из способов удержаться на плаву стала диверсификация производства. В Луганске наладили производство котлов для электростанций и корпусов турбин для судов, стали выпускать нефтяные резервуары и цистерны. Кроме того, в больших количествах отливались секции отопительных батарей. В результате из экономической депрессии завод вышел широкопрофильным машиностроительным предприятием. И все же предприятие работало в убыток. Цены на акции АО «Русское общество машиностроительных заводов Гартмана» стремительно падали на фондовых биржах Лондона, Амстердама, Берлина и Парижа. Миноритарии старались избавиться от ценных бумаг нестабильного паровозостроительного завода. В 1908 году Густав Гартман, один из основных акционеров, отмечал: «Падение русско-германских акций, к сожалению, все больше продолжается, и, кажется, на бирже положение завода в Луганске — не только вследствие отсутствия работы, но также ввиду общего положения вообще — неблагоприятно обсуждается». В это же время начались конфликты среди главных акционеров АО «Русское общество машиностроительных заводов Гартмана». Гартман был недоволен топ-менеджерами предприятия, назначенными вопреки его воле членами правления, представляющими Санкт-Петербургский международный банк. По мнению Гартмана, директор Хржановский, получавший годовую зарплату 18 тыс. руб. и около 20 тыс. руб. премиальных, зря ел свой хлеб. Во-первых, он постоянно требовал финансовых дотаций на расширение нерентабельных направлений. Во-вторых, не сумел организовать деятельность службы маркетинга — попытки выйти на зарубежные рынки не увенчались успехом. К примеру, в 1908 году, во время тендера на поставку паровозов для румынских железных дорог, заводу Гартмана удалось получить заказ только на 10 локомотивов. Была у Гартмана и личная причина обижаться на российских партнеров. До 1904 года директором завода был немец Трек, родственник Гартмана. Это позволяло основному акционеру непосредственно влиять на стратегию развития предприятия. В октябре 1908 года немецкий бизнесмен капитулировал в корпоративном конфликте. Он принял решение выйти из правления АО. Впрочем, Гартман по-прежнему остался одним из главных акционеров, но более никак не влиял на деятельность завода. В коммуне остановка На Харьковском паровозостроительном во время экономического кризиса также старались выкрутиться, как могли. Прежде всего за счет диверсификации производства. Однако, в отличие от руководства завода Гартмана, топ-менеджмент ХПЗ оказался более изворотливым и способным к принятию нестандартных решений. Одной из наименее разработанных и в то же время перспективных отраслей российской промышленности считалось производство сельхозтехники. Пилотный проект по производству плугов, жаток и сеялок был реализован в 1908-1909 годах по инициативе директора ХПЗ Якова Коробко. Акционеры остались довольны — в тяжелые для бизнеса времена сельскохозяйственные машины дали предприятию почти 10% годовой прибыли (33 тыс. руб.). Однако Коробко подчеркивал на заседании правления: «Эта прибыль будет значительно выше при массовом производстве». В 1909 году началась капитальная модернизация ХПЗ, на которую было потрачено около 2 млн. руб. На предприятии оборудовали специальный сельскохозяйственный отдел (ликвидирован в 1915 году), товары которого получали многочисленные награды на всероссийских выставках и пользовались высоким спросом. Кроме того, на ХПЗ организовали производство нефтяных и газовых двигателей, морских котлов для Черноморского флота. Основным заказчиком стало АО «Русское судостроительное общество», расположенное в Николаеве. Начало Первой мировой войны (1914 год) принесло стране экономический кризис, а ХПЗ — значительную прибыль. Благодаря связям руководителей предприятия в правительстве и проведенной модернизации, удалось получить большие заказы от Министерства путей сообщения на паровозы и товарные вагоны для военных целей. Портфель невыполненных заказов на сентябрь 1916 года составлял 42 млн. руб. Как отмечалось в отчете правления АО «Русское паровозостроительное и механическое общество» в 1916 году, «по количеству ежемесячно выпускаемых мощных паровозов наш завод в настоящее время занимает первое место среди всех существующих паровозостроительных заводов». Революция 1917 года пришлась на расцвет предприятия. На какое-то время завод остановился, а через несколько лет вновь заработал, но это уже совсем другая история, не имеющая отношения ни к иностранным инвесторам, ни к бизнесу как таковому.
Isaev: От лупы до высокоточного оружия Орудия и танки - слепое железо, если они не укомплектованы прицелами и другими оптико-электронными приборами Борис Давыдов Об авторе: Борис Владимирович Давыдов - экономико-географ, изучает отечественный ВПК в его развитии с допетровских времен. ОПТИКО-МЕХАНИЧЕСКАЯ, или, как ее теперь часто называют, оптико-электронная, промышленность не относится к самым известным подотраслям отечественного ВПК. Между тем она столь же важна, как и патронная промышленность ("НВО", № 26, 2002 г.). Если раньше подзорная труба была атрибутом лишь полководцев, то теперь оптические изделия являются важнейшей составляющей практически любого вооружения, в том числе высокоточного. НАЧАЛО Долгое время производство оптических изделий велось кустарным способом. В России появление оптико-механических заводов связано по времени с окончанием Русско-японской войны, показавшей важность оптических приборов для ведения боевых действий армией и флотом. Стала очевидной недопустимость отсутствия собственных производителей оптики, и в 1905 г. был основан оптический отдел казенного Обуховского завода. В Варшаве появился завод Фосса, который к 1911 г. разорился, а его оборудование было куплено Обуховским заводом. Решено было размещать казенные заказы у иностранных фирм только на условиях передачи права производства заводам в России. Поэтому в Риге открыли свои филиалы германские оптические заводы Герца (1911 г.) и Цейса (1912 г.). Все заводы являлись небольшими, преимущественно сборочными производствами из зарубежных деталей и оптического стекла. Казенные подряды были причиной роста производства и гражданской оптики. Так, ремонтная мастерская Швабе в Москве (открыта в 1852 г.) с 1908 г. приступила к выпуску геодезических инструментов. Оптическим производством, в основном сборкой и ремонтом, занимались и другие небольшие предприятия: Герцика, Крауса, Невское оптическое общество в Петербурге, Таубера и Цветкова в Москве. Поставкой военных оптических приборов и механизмов к ним занимались и заводы Гейслера, Ветцера, Манцевича. Перед самой войной в Петербурге французской фирмой "Шнейдер и Крезо" было основано "Общество оптического и механического производства". Часть оптических приборов, в том числе наиболее сложные, комплектующие и все оптическое стекло по-прежнему закупались за границей. Потребности армии и флота в оптических изделиях были значительными. Например, с 1909 г. каждому свежеиспеченному офицеру положено было приобрести бинокль за казенный счет. Флот нуждался в дальномерах, артиллерия в панорамах, появлялись и новые потребности. В том же 1909 г. были проведены опыты обстрела воздушных шаров, по результатам которых выявилась необходимость в особых орудиях и дальномерах. Были выработаны и сообщены лучшим русским и иностранным заводам требования с предложением разработать образцы таких орудий и дальномеров. С началом мировой войны отсутствие собственного производства оптического стекла сразу сказалось, поскольку Германия прекратила поставки, запасы таяли, а закупленного у союзников стекла не хватало. С 1915 г. при фарфоровом заводе в Петрограде начали осваивать производство оптического стекла на основе купленного у Чейса в Англии патента. Еще один завод оптического стекла было решено строить в 1916 г. в Изюме под Харьковом на территории казенного винного склада (завода). При нем собирались открыть и завод оптико-механических приборов для армии. Завод в Изюме не успели построить до революции, а Петроградский давал лишь немного оптического стекла невысокого качества. Приходилось закупать оптико-механические приборы в США, Японии и даже в Германии. Русский военный агент (атташе) во Франции Игнатьев приобрел в Германии через нейтральные страны 100 тыс. биноклей. Отечественные заводы не могли полностью обеспечить их производство из-за отсутствия стекла, импортных комплектующих, ограниченности числа предприятий и их малой мощности. Еще с начала войны руководство рижскими заводами Цейса и Герца ввиду их особой важности осуществляли офицеры ГАУ. В мае 1915 г. на эти германские предприятия был официально наложен секвестр (внешнее управление). Из-за приближения фронта заводы вместе с рабочими были вывезены в Петроград в июле 1915 г., еще до начала массовой эвакуации Рижского промышленного района. В мае 1916 г. эти заводы были реквизированы, и на их основе создали казенный оптический завод ГАУ, расширенный за счет закупленных американских станков. Столь же важным для обороны был оптический отдел Обуховского завода, выпускавший панорамы, бинокли, стереотрубы. Завод группы Шнейдера в основном собирал взрыватели и только осваивал производство стереотруб и перископов. Мелкие оптические заводы и мастерские также получили небольшие военные заказы. Почти все оптические предприятия оказались сосредоточены в Петрограде, отрезанном с началом войны от морских поставок импортного сырья, оборудования и топлива. Организовать достаточное снабжение столицы железнодорожным транспортом не удалось, и крупнейший промышленный центр империи задыхался от топливного кризиса. Именно из-за этого стали строить завод в Изюме, пытались организовать производство биноклей в Саратовском ремесленном училище. ВОССТАНОВЛЕНИЕ После двух революций военное производство в стране резко сократилось, на мирное производство перейти не успели из-за германского наступления и начавшейся гражданской войны. Завод ГАУ был эвакуирован из Петрограда весной 1918 г. и после переездов по воюющей стране (Пермь и Воронеж) осенью 1918 г. оказался в подмосковном Подольске. Здесь его разместили на территории завода Зингер в здании бывшего снарядного завода, вскоре сюда же перевезли и Петроградский патронный завод. Оптический отдел фарфорового завода перешел в ведение наркомата просвещения и закрылся. Остальные петроградские предприятия находились в полуэвакуированном состоянии. Строительство в Изюме было остановлено, а в немецкую оккупацию и гражданскую войну были утеряны все чертежи. В самом конце 1918 г. в Петрограде был организован Государственный оптический институт (ГОИ). В Гражданскую войну в военной промышленности был только один оптический завод - Подольский (ПОЗ), в 1920 г. сюда передали оптический отдел Обуховского завода (переименован в "Большевик") и строительство в Изюме (ИЗОС). В конце 1923 г. в военную промышленность включили бездействовавший завод оптического стекла в Петрограде, выделенный из фарфорового завода (позже - ЛенЗОС). До этого завод был в ведении ГОИ, входившего в Главнауку наркомата просвещения. К этому времени завод утратил весь свой персонал, почти не получали оптических заказов на "Большевике". Вернулось в Латвию и большинство квалифицированных рабочих Подольского завода. Таким образом, в начале 1920-х гг. пришлось восстанавливать оптико-механическую промышленность практически заново. Вне военной промышленности остались Ленинградский государственный оптический завод (№ 95 Главметалла), бывший группы Шнейдера, в составе треста оптико-механического производства и завод "Геофизика" в Москве (бывший Швабе) в составе треста точной механики. В 1925 г. в Москве открылся завод "Геодезия" на базе мастерской, переведенной из Ташкента. Ленинградский завод был сопоставим по мощности и кадрам с Подольским и отделом "Большевика", на нем имелось единственное в республике производство перископов для флота, фотопулеметов. Завод "Геофизика" также претендовал на получение военных заказов (биноклей). Остальные мелкие оптические предприятия были в основном ликвидированы, а их оборудование передано на оставшиеся заводы. Оптические заводы выпускали и гражданскую продукцию - очки, объективы, геодезический инструмент. Обсуждался вопрос об объединении всей оптико-механической промышленности в единый трест, но решили, что это преждевременно и снизит мобилизационную готовность. К концу 1925 г. заводы в значительной мере восстановили выпуск военных изделий, получили 16 тонн оптического стекла (в 1916 г. - всего 4 тонны). Из-за опытного характера производства стекла его стоимость в 4 раза превышала цену импортного немецкого. Считалось, что для мирного времени имеется достаточно мощностей, но в случае войны они обеспечат лишь 25% потребностей. С целью наращивания производства планировалось перевести Подольский завод, находящийся в стесненных условиях, в Москву, где его можно будет расширить. В 1926 г. было решено перебазировать завод в пос. Баньки у Павшино под Москвой (ныне Красногорск) на бывшую красильную фабрику. Рассматривались и планы эвакуации в случае войны ленинградских заводов из опасной зоны вблизи границы в глубь страны. Завод оптического стекла предлагалось перевести в Изюм, а отдел "Большевика" в Москву. Предприятия продолжали оставаться сравнительно небольшими по размеру, по 200-500 человек, поскольку военные заказы были еще довольно скромными. Для развития оптико-механической промышленности рассматривались предложения немецких фирм Цейс и Герц, у которых военные заказы совсем отсутствовали, по организации в СССР смешанных акционерных обществ. Такая форма уже использовалась в производстве отравляющих веществ, было создано АО "Метахим". Условием немецкие фирмы выдвигали единовременный взнос в 400-500 тыс. долл. и 12% с оборота предприятия. Решено было идти по пути приобретения патентов и обмена техническими и научными работниками. Были и инициативные просьбы немецких специалистов о работе в СССР, и не только от рабочих. В 1926 г. рассматривалось конфиденциальное предложение доктора Хоффа, директора завода Герца в Братиславе. Немецкие специалисты, в основном члены Компартии, работали на советских заводах по крайней мере до 1936 г. С 1927 г. военные заводы страны стали переименовываться и получать номера для сохранения секретности. Из оптических заводов номер получил только завод у Павшино, ставший заводом точной механики № 19. Изюмскому оптическому заводу присвоили имя Дзержинского. В 1929 г. вернулись к идее объединения предприятий оптико-механической промышленности в тресте оптико-механического производства (позже - Всесоюзное объединение оптико-механической промышленности - ВООМП). В него вошли в Ленинграде: ГОМЗ им. ОГПУ (бывший Шнейдера), ЛОМЗ (выделенный из "Большевика"), ЛенЗОС и опытный завод ГОИ, в Москве - "Геофизика" и "Геодезия", у Павшино - завод точной механики № 19, в Изюме - ИЗОС. Трест числился среди гражданских объединений, и его заводы в отличие от военных были показаны в атласе промышленности, изданном в 1934 г. Правда, за исключением завода № 19. С началом индустриализации заводы быстро росли, и к началу 1933 г. на них было около 12 тыс. рабочих. Как и во всей промышленности СССР того времени, на заводах была большая текучесть кадров, сокращалась численность занятых. Очевидно, снабжение на заводах объединения было хуже, чем в военных трестах, и численность не смогли восстановить к 1935 г. В сентябре 1933 г. Советом труда и обороны (СТО) было принято решение увеличить капитальные вложения в оптико-механическую промышленность и построить 3 новых завода к концу 1935 г. Решение не выполнялось, и через год Тухачевский предложил форсировать реконструкцию заводов, перевести строительство заводов в ударные стройки и распространить на все заводы ВООМП преимущества номерных заводов. За 11 месяцев 1934 г. заводы ВООМП выпустили спецпродукции: ГОМЗ - танковых и авиационных прицелов, перископов на 10,7 млн. руб., завод № 19 - биноклей, стереотруб, прицелов, дальномеров на 7,5 млн. руб., ЛОМЗ - прицелов, монокуляров, панорам на 3,1 млн. руб., "Геофизика" - авиационных прицелов и буссолей на 2,7 млн. руб., "Геодезия" - аэрофотоаппаратов на 0,9 млн. руб. Завод точной механики № 19 был переименован в № 69. В 1934-1935 гг. в Подмосковье началось строительство новых заводов: зеркальных отражателей в Лыткарино (ЗЗО) и Загорске (ЗОМЗ), а в 1937 г. - в Казани (КОМЗ). В начале 1936 г. был переведен на выпуск оптико-механических приборов завод "Прогресс" в Ленинграде, выпускавший ранее взрыватели. В декабре 1936 г. объединение включили в образованный наркомат оборонной промышленности (НКОП). Сюда же вошел и ГОИ. В июне 1938 г. было решено передать завод № 69 в НКВД. Особый завод НКВД был образован для того, чтобы "навести порядок на заводе, наладить производство и обеспечить выполнение программы 1938 всех видов вооружения для РККА". Очевидно, проблема заключалась не во врагах народа, поскольку в декабре Берия просил правительство обеспечить завод оборудованием и помочь со строительством жилья, школы-десятилетки и районной больницы. Предлагалось иметь дублер завода, поскольку он единственный производитель некоторых видов оптики. Ненормальность положения завода была очевидна, и в начале января 1939 г. Берия и нарком оборонной промышленности Каганович просили вернуть завод обратно в НКОП. ФОРСИРОВАННЫЙ РОСТ НКОП разделили на 4 самостоятельных наркомата 8 января 1939 г., и оптико-механическое производство передали в наркомат вооружений (НКВ). Особый завод НКВД в конце января вернули уже в НКВ, возвратив ему № 69. Всего в 1939 г. в подотрасли было занято около 25 тыс. человек. В 1939 г. все заводы получили статус особорежимных предприятий, а к маю 1940 г. - номерные названия. Теперь это были заводы № 349 (ГОМЗ им. ОГПУ), № 350 (ЛОМЗ), № 354 (ЛенЗОС), № 357 ("Прогресс") в Ленинграде, № 217 ("Геофизика") и № 356 ("Геодезия") в Москве, № 69 в Красногорске, № 355 в Загорске, № 233 в Лыткарино (позже передан в наркомат электропромышленности) и № 353 в Изюме. Строились новые заводы № 237 в Казани, № 267 (ремонтный) в Семеновке Приморского края (ныне Арсеньев) и № 297 в Йошкар-Оле. На заводе в Изюме в 1940 г. начали развертывать производство биноклей, в Муроме также планировали построить новый завод № 585. Без номера остался только ГОИ в Ленинграде. Помимо заводов НКВ перед войной оборонное оптическое производство планировали наладить на заводах медицинской оптики, кино- и фотоаппаратуры. Харьковская трудовая коммуна (затем комбинат) им. Дзержинского с 1934 г. выпускала фотоаппараты "ФЭД", а в 1939 г. освоила производство снайперских прицелов. Здесь был организован завод № 3 НКВД, переданный в феврале 1941 г. в наркомат авиапромышленности под № 266, но сохранивший производство прицелов. Таким образом, перед войной в стране были большие мощности по производству оптико-механических изделий. Однако действовавшие заводы компактно размещались в трех местах - Ленинграде, Москве с областью и в районе Харькова. Территориальные потери начала войны вынудили приступить к эвакуации всех действовавших заводов. Точный план эвакуации перед войной отсутствовал, и в распоряжении были лишь строительства в Казани (вывезена часть оборудования с № 349) и Йошкар-Оле (вывезен ГОИ). Производство оптического стекла решили восстанавливать на базе предприятий, выпускающих стеклянные изделия, - так возникли № 354 в Николо-Пестровке (Никольск) Пензенской области, № 542 на станции Чад Молотовской (Пермской) области и № 588 в Ленинск-Кузнецке. Компактное оборудование механических заводов оказалось возможным разместить в зданиях вузов, поэтому новые заводы возникли в областных центрах Урала и Сибири - № 217 и № 356 в Свердловске, № 69 и № 350 в Новосибирске, № 353 и № 355 в Томске и № 357 в Омске. Заработали заводы в Казани и Йошкар-Оле, в Муроме и Семеновке они не строились. Ленинградские заводы вывезли лишь частично, и в блокаду они работали в основном на ремонт приборов. В 1943 г. заводы в Томске были объединены под № 355, он был реэвакуирован в Загорск в 1944 г. В Изюме завод был восстановлен после освобождения под № 353. Площадку бывшего завода № 350 в Ленинграде вернули заводу "Большевик", а территорию завода № 356 в Москве передали НК боеприпасов. Восстановили свою работу заводы № 349, № 780 (бывший № 354), № 787 (бывший № 357) в Ленинграде, № 589 (бывший № 217) в Москве, № 393 (бывший № 69) в Красногорске. После освобождения Киева в подотрасль передали завод № 784 (бывший № 393 - "Арсенал"). В начале 1945 г. на предприятиях было занято около 34 тыс. рабочих. После войны завод из Омска был реэвакуирован в Ленинград на завод № 787 с возвращением ему № 357. Вернулся в Ленинград из Йошкар-Олы и ГОИ. В Новосибирске завод № 350 влился в завод № 69, отправив часть оборудования в Ленинград на завод № 349. В Свердловске также остался один завод № 217, в него влился патронный завод № 46. Передали под радиолокационное производство завод № 356 в Свердловске (ныне "Вектор") и № 297 в Йошкар-Оле (ныне Марийский машиностроительный завод, головной по системе ПВО С-300В). Были закрыты заводы оптического стекла в Ленинске-Кузнецком и на ст. Чад. Вместо них его стал производить завод № 233 в Лыткарино под Москвой, выпускавший ранее зеркальные отражатели для зенитных прожекторов. По репарациям заводы стали получать многочисленное оборудование с немецких оптических предприятий. Приехали в СССР и немецкие специалисты оптико-механической промышленности. С 1946 г. по начало 1950-х гг. они помогали изучать образцы немецких приборов, оптического стекла, технологию их производства и оборудование. В 1950 г. на всех заводах Москвы и области, Ленинграда и Украины работало около 300 немецких специалистов. Основная часть, свыше трети, была направлена на завод в Красногорске. Для сравнения, всего в подотрасли было занято 34 тыс. рабочих. Постепенно немцев снимали с работ, связанных с военной техникой, планировали перевести в гражданские министерства, а затем отправили на родину. НОВОЕ РАЗВИТИЕ И УПАДОК Через 10 лет после окончания войны началось строительство нового завода № 941 в Минске. Помимо традиционной оптико-механической продукции предприятия начали осваивать производство инфракрасной техники, средств самонаведения, космической ориентации. В 1960 г. завод № 318 в Азове Ростовской области, выпускавший ранее боеприпасы, был включен в подотрасль для производства тепловых головок самонаведения. В 1962 г. было решено создать в Москве и Ленинграде первые отраслевые производственные объединения и среди них - Ленинградское оптико-механическое объединение (ЛОМО). В него в итоге вошли все оптические предприятия города, включая гражданский завод "Кинап", только ЛенЗОС стал в 1971 г. опытной базой ГОИ. В 1965 г. структура управления оборонными предприятиями была очередной раз перестроена и восстановлена система министерств оборонных отраслей промышленности. Оптико-механические предприятия были включены в Министерство оборонной промышленности (МОП), к ним присоединили и московские радиоэлектронные НИИ - 801 (позже НПО "Орион"), завод № 399 (позже завод "Сапфир") и другие предприятия. Подотрасль становилась все более оптико-электронной, и это название стало применяться к ней. Строились новые заводы в Вологде, Ростове (Ярославская обл.), Валдае (Новгородская обл.), Салавате (Башкирия), Пензе, Феодосии. Особенно много новых предприятий появилось в Белоруссии. Научные центры возникли, помимо Москвы и Ленинграда, в Казани и Новосибирске, где к заводам добавились НИИ и КБ. В области оптико-электронной техники работали не только предприятия МОП, но и Министерства электронной промышленности, и граница их деятельности была довольно условной. Зачастую предприятия переводили из одного ведомства в другое. Например, завод "Кристалл" в Железногорске Курской области в 1992 г. передали в электронную промышленность, а в 2001 г. вернули обратно. Азовский ОМЗ с середины 1960-х гг. освоил также продукцию, далекую от традиционной, - тяжелые стыковочные механизмы и манипуляторы для перестыковки космических аппаратов, наземные станции для проверки параметров космических кораблей при их изготовлении и пуске. После распада СССР на территории РФ осталась основная часть предприятий подотрасли. Это московские государственные НПО "Геофизика", НПО "Оптика", НПО "Орион", ОАО "Завод "Сапфир" и их обособившиеся части, петербургские ОАО "ЛОМО" и ГОИ им. С.И. Вавилова с несколькими входящими в него НИИ, подмосковные ОАО "Красногорский завод им. С.А. Зверева", "Загорский ОМЗ" (Сергиев Посад), ОАО "Лыткаринский ЗОС". Вне столичных регионов расположены Уральский ОМЗ в Екатеринбурге, Новосибирский приборостроительный завод, ОАО "Ростовский-на-Дону завод "Агат", Азовский ОМЗ, завод "Красный Гигант" в Никольске Пензенской области, ОАО "Пензенский завод точных приборов", ОАО "Салаватский ОМЗ "Беркут", "Казанский ОМЗ" (г. Казань), ОАО "Вологодский ОМЗ", "Ростовский ОМЗ", завод "Юпитер" в Валдае, ОКБ "Аметист" в Краснодаре. На Украине расположены киевские завод и ЦКБ "Арсенал", феодосийские оптический и приборостроительный заводы, приборостроительный завод в Изюме, завод "Кварц" в Черновцах, завод "Фотоприбор" в Черкассах. Завод "ФЭД" в Харькове (авиапромышленность) до недавних пор продолжал производить прицелы. В Белоруссии заводы в Минске, Рогачеве, Вилейке, Жлобине входят в состав БелОМО, оптическое стекло производит завод "Оптик" в Лиде, заводы оптического станкостроения расположены в Сморгони и Островце. Всего в начале 2001 г. в Белоруссии на этих предприятиях и ЦКБ в Минске было занято свыше 15 тыс. человек. Из предприятий бывших республик СССР можно назвать еще Ереванское НПО "Орбита", переданное недавно в собственность РФ в счет погашения долгов. Как и другие предприятия ВПК, оптические предприятия оказались в тяжелом положении, резко сократился оборонный заказ, упал спрос на отечественные фотоаппараты и другую гражданскую продукцию. Закрыты или прекратили выпуск оборонной продукции небольшие заводы и филиалы в Белозерске Вологодской области, Пильне Нижегородской области и др. К началу 2001 г. признаки банкротства были у Вологодского, Ростовского, Казанского, Салаватского и Загорского ОМЗ, внешнее управление вводилось на НПО "Геофизика". В значительно лучшем положении находится ЛОМО, очевидно, здесь сказывается и влияние его недавнего руководителя Ильи Клебанова. В последние годы спрос на продукцию вырос, поскольку оптико-электронные приборы необходимы для комплектации экспортируемых вооружений. Очевидно, что с началом второй чеченской кампании увеличились и государственные заказы на высокоточное оружие. На многих предприятиях произошел существенный рост производства. Есть надежда, что государство найдет достаточно средств для насыщения Вооруженных сил столь необходимыми им приборами. А пока любой желающий с деньгами может свободно купить прибор ночного видения в магазине, очевидно, для сторожей, охраняющих капустные поля. Представление о необходимости оптико-механических и электронных приборов для Вооруженных сил остается весьма поверхностным, и не только у обывателя. Даже знания о таких простейших изделиях, как бинокль, формируются "киношными" штампами. Вспомните, в подавляющем большинстве фильмов герои, наблюдая в бинокль, имеют поле зрения, ограниченное горизонтальной "восьмеркой". В исправном бинокле это должен быть круг. Впрочем, у постановщиков, может быть, не все в порядке со зрением. Материалы: Независимое военное обозрение © 1999-2006 Опубликовано в Независимом военном обозрении от 21.11.2003 Оригинал: http://nvo.ng.ru/history/2003-11-21/5_lupa.html --------------------------------------------------------------------------------
полная версия страницы